Черная кошка

(Рассказ о легендарном черноморском летчике, симферопольце Шаэне Агегьяне (1911-1993), совершившем в черноморском небе более 700 боевых вылетов)

Вартан Григорян, г. Симферополь

Из книги «Великая Отечественная война. Армяне в боях за Крым» (Симферополь, 2009)

http://nashasreda.ru/vartan-grigoryan-chyornaya-koshka/

http://military.sevstudio.com/v-grigoryan-simferopol-chernaya-koshka/

Мое увлечение литературой периода Великой Отечественной войны позволило познакомиться с неординарной личностью Шаэна Агегьяна. Шаэн Леонович был энергичным, выносливым, волевым и собранным человеком. Ему часто приходилось принимать смелые решения и успешно выполнять поставленные задачи. В ходе войны его не раз выручало крепкое от природы здоровье и полученные до войны теоретические и практические знания. Хорошая интуиция и самодисциплина помогли развиться его военному таланту, научили ориентироваться в сложных условиях. Командир Южного соединения партизанских отрядов Крыма Михаил Македонский в книге воспоминаний «Пламя над Крымом» восторженно пишет о «первом воздушном партизане», капитане Шаэне Леоновиче Агегьяне, летчике заместителе командира 80-й авиаэскадрильи морской авиации ЧФ. Первым, кто сбросил крымским партизанам парашюты с грузом, был капитан Агегьян, о котором еще в 1939 году «Комсомольская правда» писала как о замечательном мастере ночных полетов. Характерно, что этот отважный человек в день начала войны первым вылетел на боевое задание и в числе первых севастопольских военных летчиков лицом к лицу встретился с врагом. Вскоре вся эскадрилья знала, что партизанским командованием издан приказ о зачислении Агегьяна и его экипажа в отряд «воздушных партизан». В это время среди летчиков-черноморцев он больше был известен под именем Билль. Это прозвище прочно закрепилось за ним, хотя за фантастические полеты его называли и  «Черной кошкой». Уже в 1940 году капитан Шаэн Агегьян командовал звеном гидросамолетов и был заместителем командира эскадрильи по технике пилотирования. За войну Ш. Агегьян совершил более 700 боевых вылетов. За свой ратный труд подполковник Агегьян, начавший службу в авиации КЧФ еще в 1934 году лейтенантом, командиром экипажа разведывательного гидросамолета и дослужившись до командира отдельного авиационного соединения, был награжден многими орденами и медалями. Среди его наград по два ордена Красного Знамени и Красной Звезды, два ордена Отечественной Войны 1 степени, высший орден Болгарии «9 сентября» с мечами 1-й степени и др. награды. После войны Ш.Л. Агегьян до 1954 года служил в Севастополе, на Бельбеке и Каче. Ветеран Великой Отечественной войны, летчик КЧФ подполковник Шаэн Леонович Агегьян (1911-1993) похоронен на Староармянском кладбище Симферополя. В Севастополе, на Диораме, до сих пор можно увидеть выставленный в качестве экспоната шлем и портрет этого легендарного черноморского летчика. Долгим и тернистым был путь к заветной цели у простого паренька из маленького армянского городка Ахалциха, что ныне на территории Грузии. Стремление стать летчиком морской авиации он вынашивал еще с детства. Однажды, в середине 20-х годов, его с огромного тутовника спустил вниз шум детворы, которая кружила вокруг настоящего морского летчика и восторженно кричали. Вид этого летчика в белоснежном костюме, подтянутого, с блестящими золочеными крылышками на рукаве, завораживающе подействовал на подростка. Мальчишки подражали его походке и манере держаться. А Шаэн решил непременно познакомиться с ним. Помог случай. Как-то вечером он с друзьями на спортплощадке занимался гимнастикой. Неожиданно, когда на брусьях выполнял упражнения Шаэн, появился его кумир. Это заставило его еще старательнее выполнять свои упражнения. К нему подошел летчик и, похвалив, спросил, как его зовут. От растерянности Шаэн выдавил только одно слово — «Билль!». Так его звали друзья. «Странное имя», — удивился летчик. Не армянское и не грузинское». Улыбнувшись, он поздоровался с Шаэном за руку. Звали его Луарсаб Джинджвиладзе. В тот вечер один из первых советских летчиков увлеченно рассказывал про молодую советскую авиацию, военно-морской флот и летную школу в Ленинграде. Уезжая из Ахалциха, Луарсаб сказал Шаэну: «Приезжай, Билль, сделаю все возможное для тебя». Благодаря тому памятному приезду Луарсаба в Ахалцих, многие юноши связали свою жизнь с авиацией и впоследствии проявили себя в годы Великой Отечественной войны. Шаэн же мечтал о небе и  ждал какого-то толчка, чтоб уехать в Ленинград. Случай вскоре представился. На лесопильном заводе, где он работал, засорилась сорокаметровая труба. Директор отправил наверх физически подготовленного Шаэна. Тот быстро взобрался наверх и почистил трубу. После, сев на краешек трубы, взглянул вниз и замечтался. Сердце замерло. От полноты ощущений, он сделал на вершине трубе стойку и спустился вниз, где его ждал побледневший директор. Тот долго распекал его. А под конец снял с руки часы и подарил на память за храбрость. Выбор был сделан. Шаэн с одним товарищем отправились в далекий Ленинград, чтоб поступить в летное училище. Но оказалось, что набор только осенью. Безденежье заставляло ночевать на вокзалах и даже под мостом. Бродя по городу, случайно они натолкнулись на райком комсомола, где их радужно встретили и помогли устроиться на шоколадную фабрику. Вскоре друг заболел и уехал к родственникам в Москву. К заветной цели Шаэн шел уже один. Все свободное время он продолжал отдавать спорту, попал в группу лучших гимнастов Ленинграда, выступавших в клубах и народных домах. Постоянное общение в коллективе позволило ему научиться сносно говорить по-русски. И продолжал мечтать о небе. Однажды встретил на улице морского летчика, который оказался сослуживцем Луарсаба Джинджвиладзе. Тот дал ему адрес летчика. Луарсаб, выслушав о злоключениях Шаэна, предложил ему остаться пожить у себя, но Шаэн, чтобы не стеснять молодую семью, отказался. Тогда Луарсаб настоял, чтоб он поселился у его друга Анатолия Ляпидевского, в будущем, одного из первых летчиков — Героев Советского Союза, получившего это звание за спасение во льдах Арктики челюскинцев. Ляпидевский и Луарсаб стали готовить Шаэна в школу младших авиаспециалистов, куда он и был зачислен курсантом. Они постоянно следили за его успехами. Выйдя из школы механиком-оружейником, Шаэн попал в летную часть в качестве мастера-оружейника 87-го авиаотряда, стал членом ВКП (б), а в 1932 году он оканчивает теоретическую школу летчиков в г. Ленинграде и поступает в школу морских летчиков г. Ейска. На «брегах Невы» Шаэн продолжал заниматься спортом, выступал во всесоюзных соревнованиях в составе Ленинградского военного округа. Занятия спортом, спортивная форма впоследствии не раз выручали летчика в годы войны. В 1934 году молодым лейтенантом он получает назначение в авиацию Черноморского флота. Теперь вся его дальнейшая жизнь была связана с Крымом, где он прошел путь от летчика, командира корабля, до подполковника — командира звена и отдельной авиационной эскадрильи. В Севастополе, после зачисления в тренировочный отряд, его наставником стал командир отряда Алексей Власенко, который Шаэну прямо заявил: «Я из тебя сделаю настоящего летчика, Билль!» Шаэн  успешно прошел все контрольные полеты, в том числе курс слепого вождения в облаках. Вскоре он переводится в боевое подразделение, где отработав технику пилотирования, мог уже четко выполнять задания командования в любых погодных условиях. Ему часто приходилось летать в паре с летчиком Евгением Григорьевым, с которым сдружился. Летал тогда Шаэн на самолете МБР-2  с экипажем из четырех человек. До начала войны Агегьяну приходилось не раз совершать разведывательные полеты в акватории Черного моря. Как-то, в преддверии войны с Финляндией, необходимо было срочно довезти пакет в Николаев с приказом о срочной передислокации эшелона с техникой на Север. Несмотря на сложные метеоусловия, облачность и нелетную погоду, Агегьян с честью выполнил приказ. Вместе с ним тогда в составе экипажа летел и техник Арушаньян, о котором найти подробные сведения, к сожалению, не удалось. Летом 1940 года ВВС ЧФ получает самолеты ГСТ, предназначенные для ведения многочасовой дальней разведки на море. Для перегона и освоения этих самолетов на авиазавод вылетел ставший уже командиром авиа-звена, капитан Ш.Л. Агегьян. Размах крыльев ГСТ доходил до 30 метров, а вес – до 17 тонн. Самолет мог взять на борт до 50 человек и имел 6 членов экипажа. После освоения самолета, 28 июня 1940 года, капитан Агегьян получает задание разведать пролив Босфор. Но где-то посередине Черного моря были вынуждены совершить посадку в море. Масло в правом моторе закипело и стало выливаться. Удачно приводнились около нашей подводной лодки, будучи уверенными, что те отбуксируют их на базу в Севастополь. Однако подводники еще не знали о появлении самолетов ГСТ в авиации ЧФ и чуть не приняли их за турок и не соглашались принять на абордаж. Но Агегьяна все же узнали спортсмены-гимнасты с подводной лодки и под дружный хохот, прикрепив самолет для буксировки, легли на обратный курс. С заместителем командира этой подлодки капитан-лейтенантом Г.Е. Рядовым судьба сведет его еще раз. Осенью 1941 года капитан Агегьян выполнит ответственное задание командования флота, за что, четверть века спустя, их наградят высшей военной наградой Народной Республики Болгарии – орденом 9 сентября с двумя мечами. Шаэн Агегьян в день начала войны, в четыре часа утра, одним из первых вылетел на боевое задание в паре с лейтенантом Евгением Лобановым, впоследствии летчиком-торпедоносцем, Героем Советского Союза. На высоте около четырех тысяч метров его самолет ГСТ приблизился к турецким берегам. Несколько часов патрулируя в районе Бургас-Босфор, его экипаж производил разведку, фотографировал побережье и следил за морем. Проведя в воздухе 6 часов и 40 минут, они вернулись в Севастополь, где узнали о вероломном нападении на Советский Союз на всей линии западной границы страны Начиная с 5 июля 1941 года по первую декаду августа, почти ежедневно Агегьян совершал разведывательные полеты на своем ГСТ к болгарским берегам, где фотографируя побережье от Варны до Бургаса, вел непрерывные восьми- десятичасовые наблюдения за действиями военных кораблей и катеров в этом районе. Порой приходилось вступать в неравный воздушный бой с более скоростными вражескими истребителями, обладавшими также, значительно лучшей маневренностью и более сильным вооружением. В 1941 году наша подводная лодка «Щ-211» под командованием капитан-лейтенанта Девятко высаживала на берег южнее Варны группу видных болгарских революционеров-политэмигрантов для организации борьбы с фашистами. Тогда же, отвлекая внимание врагов и проводя воздушную разведку, в небе кружился самолет Агегьяна, которому было приказано не уклоняться от боя при встрече с противником. В районе мыса Эмине со стороны Бургаса к самолету Агегьяна приблизилось звено немецких «Фокке-Фульф», которые базировались в Констанце. Зная об ограниченности летного времени этих самолетов по сравнению с ГСТ, Агегьян решил увести их в сторону моря. Когда его самолет был атакован, Агегьян, чтоб исключить атаку врага снизу, повел самолет по самым гребням волн на высоте 10-15 метров. Немецкие самолеты, обнаружив вскоре, что горючее у них на исходе, ретировались. Самолет же Агегьяна, несмотря на полученные с десяток пробоин, вернулся заново в район патрулирования и до конца выполнил свое задание. 21 августа 1941 года командование ВВС флота приказало нанести бомбоудар по группировке частей 72-й немецкой пехотной дивизии, которая была переброшена на помощь безуспешно атакующим Одессу румынам. Штаб дивизии и значительная часть боевой техники расположились в поселке Спиридоновка, в 35-и километрах северо-восточнее Одессы. Ночью вместе с ведомыми молодыми лейтенантами Ивановским и Павловым, капитан Агегьян должен был точно отбомбиться над Спиридоновкой и нанести максимальные потери врагу. Это был первый групповой вылет тяжелых морских бомбардировщиков эскадрильи Агегьяна, которая до этого занималась в основном ночной разведкой коммуникации врага на Черном море. Несмотря на сильную бурю в районе Очакова, самолет Агегьяна уверенно шел вперед, двое же ведомых вернулись. Успокоенный нелетной погодой, враг не думал о маскировке. Улицы Спиридоновки были забиты машинами, тягачами и пушками, кругом горели костры. Когда на высоте около 200 метров самолет Агегьяна сделал первый заход, то видно было, как забегали вокруг домов немецкие солдаты. Снаряды точно легли на цель. От зарева пожаров стал виден и наш самолет, по которому немцы открыли огонь. Совершив второй заход, на головы фашистов полетели новые бомбы. Несмотря на полученные пробоины и выведение из строя руля глубины и стабилизатора, самолет Агегьяна сумел скрыться за спасительными облаками. Садиться пришлось не в Севастополе, где свирепствовал шторм, а на озере Донузлав, в 18-20 километрах от Евпатории, где базировался 119-й отдельный морской разведывательный авиаполк майора В.П. Конарева (впоследствии генерал-майора, Героя Советского Союза). Посадка была трудной. От удара о волну днище непослушного самолета прорвалось, и внутрь хлынула вода. Летчики оказались зажатыми в своей кабине между оборвавшейся задней стенкой и металлической приборной доской со штурвалом. Агегьян, получив сильный удар в позвоночник, изранив лицо, пробил головой переднее стекло и очутился по плечи в воде. Горящий бензин, подхваченный ветром, широко разлился вокруг тонущего самолета. Превозмогая боль в позвоночнике, Агегьяну удалось стянуть с себя реглан, унты, китель и отплыть в сторону. Успели отплыть в сторону также члены экипажа Волков и Кавун, в кольце пламени остались Носков и Смирнов. Вскоре подошедший катер выловил их троих из воды. Агегьян наутро доставили в Севастопольский госпиталь, где он пролежал с повреждением позвоночника до начала октября. Когда фашисты захватили весь Крым и осадили Севастополь, экипажам самолетов гидроавиации приходилось значительную часть полетов проводить в ночных условиях, бомбя резервы немецких войск, занятые населенные пункты и аэродромы и порой покрывать на своих летающих лодках сотни километров над сушей, чтобы сбросить нужные партизанам грузы в горных районах Крыма. Зима 1941-1942 гг. для крымских партизан выдалась тяжелой. Предатели помогли фашистам захватить многие, заранее подготовленные партизанами, базы с продуктами. В условиях большой концентрации немцев в Крыму, которые продолжали штурмовать Севастополь, и активизации деятельности немецких карательных отрядов, оказались весьма ограниченными возможности пополнения запасов продовольствия за счет трофеев и помощи местного населения. Через связных партизаны обратились за помощью в осажденный Севастополь. В Военном Совете Черноморского флота приняли решение помочь партизанам. Переброска продовольствия и медикаментов при помощи грузовых самолетов была возложена на 80-ю эскадрилью. Предстояло сбрасывать грузы ночью, при зимней непогоде на минимально низких высотах, порядка 300-400 метров, в горных районах Крыма. Первый полет был назначен в ночь на 23 февраля 1942 года, накануне дня Красной Армии и Военно-Морского флота. Утром 22 февраля командир эскадрильи майор А.К. Боряинов собрал летчиков и разъяснил задачу, обратив особое внимание на взлет и посадку в севастопольской бухте, и полет над горным массивом. Открыть новую партизанскую трассу в район действия Бахчисарайского отряда выразили желание все экипажи. Но командир эскадрильи поручил выполнить это ответственное задание мастеру ночных полетов Шаэну Агегьяну. Как только стемнело, гидросамолет поднялся в воздух и пошел над морем вдоль побережья в сторону Ялты, рассчитывая спокойно пересечь береговую кромку. Слева остался Балаклавский маяк, проплыли Симеиз, Ай-Петри. Чтоб не пропустить нужный квадрат, который партизаны должны были отметить кострами, в районе Ялты, самолет снизился до 200 метров. Проделав несколько кругов, наконец-то сквозь вечернюю мглу разглядели огоньки костров. Второй пилот вместе с борттехником и стрелком-радистом произвели выброс в люк мешков с сухарями, мукой, консервами, салом, табаком и медикаментами. Груз точно попал в заданное место. Сделав еще один заход, разгрузились увереннее. В виду сложных метеоусловий, в феврале больше не удавалось произвести выброс грузов. Полеты возобновились в марте и в апреле 1942 года. Экипаж Агегьяна, проложивший воздушную первотропу и впоследствии не раз летавший по этому маршруту, был специальным приказом зачислен партизанским командованием в списки отряда на должность «воздушных партизан». В апреле 1942 года с экипажем Агегьяна приключился курьезный случай, едва не приведший к гибели, когда вновь, как и в предвоенные годы, его самолет не распознали свои. Предстояло доставить из Поти в Севастополь запчасти к гидросамолетам. В полете выбило заглушку картера у правого мотора и струя масла стала распыляться в воздухе. Тут же был выключен двигатель. Но перегруженный самолет на одном двигателе передвигался с трудом. Поэтому предстояла вынужденная посадка в Новороссийске и ремонт. Когда самолет Агегьяна садился в Новороссийской бухте, корабли флота, а за ним и несколько зенитных батарей открыли по нашему самолету огонь, приняв его за немецкий торпедоносец. На счастье, стрельба была неточной, удалось удачно сесть на воду недалеко от линкора «Парижская коммуна». К  самолету тут же подошел торпедный катер с предложением сдаться. В ответ дружный шестиголосый хор непечатных оборотов русской речи, донесшийся от самолета, помог сразу разрядить обстановку. Рано утром, исправив повреждение и дозаправившись, самолет взял курс на Севастополь и через полтора часа прилетели в осажденный город. В другой раз, в том же 1942 году, уже за своего, его приняли немцы, что дало возможность безнаказанно пролететь над вражеским аэродромом и с бреющего полета разбомбить стоящие внизу самолеты. Часто, получая на земле инструктаж и задание, Агегьяну уже в полете, отдавали другую команду. Так, утром 23 апреля 1942 года, вылетев на дальнюю разведку в район пролива Босфор, самолет Агегьяна пролетев Варну и Бургас, пролетел вдоль побережья до Синопа, выполнив полностью задание. Когда самолет лег на обратный курс, тут же летчик получил радиограмму из Севастополя срочно лететь в Геленджик, на базу 119-го морского разведывательного авиаполка. Проведя в воздухе семь часов, самолет приземлился в Геленджикской бухте. Едва самолет успел дозаправиться, а летчики пообедать, как был получен приказ доставить в осажденный Севастополь заместителя командующего авиацией ВМФ СССР генерал-майора Ф.Г. Коробкова. В Севастополе самолет на катере встречал командующий ВВС ЧФ генерал-майор Н.А. Остряков и командир 116-го морского авиаполка майор И. Нехаев. Отправиться на отдых экипажу так и не пришлось, предстояло лететь ночью к партизанам. Провожать экипаж на аэродром приехал ответственный за воздушную переброску грузов к партизанам, капитан М. Соломащенко со своими матросами, которые быстро подвесили грузы под плоскостями, там, где обычно крепятся бомбы. Но неожиданная атака немецких «Юнкерсов» на бухту Матющенко сожгла среди прочего три наших самолета, в том числе и ГСТ Агегьяна. К счастью, тогда обошлось без жертв. Но через день, во время очередного фашистского налета, в одной из авиамастерских погибли генералы Коробков и Остряков, которому посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронили их на кладбище Коммунаров, на южной окраине Севастополя. В последние дни обороны Севастополя авиаэскадрилья Агегьяна перебазировалась в район города Поти, где в то время находились штаб и главная база ЧФ. Самолеты морской авиации базировались на приморском  озере Палеостоми, расположенном за южной окраиной Поти. Агегьян все также был в должности заместителя командира эскадрильи по технике пилотирования. И ему, помимо выполнения повседневных боевых заданий, приходилось систематически заниматься провозными полетами с молодыми летчиками. Летом 1942 года Агегьяну пришлось осваивать полученные на вооружение группу двухмоторных летающих лодок конструкции Четверякова. Самолет ЧЕ-2 оказался капризным: неустойчивым при взлете и хрупким при посадке. При сильной волне во время посадки, срезались заклепки слабого днища редана, обрывалась обшивка, в самолет забиралась вода, и он тут же зарывался фюзеляжем. Моторы конструктором были посажены слишком низко, и при взлете в неспокойную погоду, винты тоже врезались в воду, быстро при этом изнашиваясь. Вскоре Агегьян вновь пересел на свой ГСТ. Весной-летом 1943 года Агегьяну, летая на МБР-2, довелось участвовать в обеспечении боевых действий десанта героев-куниковцев на «Малой земле» и в воздушной поддержке наших войск в период боев за Новороссийск и Тамань. К лету напряженность боев возросла. Экипаж Агегьяна в мае и июне 1943 года осуществил шестьдесят два ночных боевых вылета в район Новороссийска и Анапы, производя результативные бомбардировки немецких войск и артиллерийских батарей, поддерживая действия наших десантников на Мысхако, а также наносили удары по вражеским самолетам и кораблям. Порой приходилось подниматься в воздух с полной бомбовой нагрузкой по три, четыре и даже пять раз за ночь. Например, в ночь на второе мая, пришлось совершить три вылета, четвертого мая – пять, шестого и восьмого мая – по четыре вылета за ночь. В середине июня 1943 года разведка нашей 47-й армии сообщила о местонахождении штаба одного из пехотных дивизий 17-й армии немцев. Ответственное задание по уничтожению штаба было поручено экипажу Агегьяна, и он успешно его выполнил (совершив ночью три вылета и сбросив на врага свыше тонны бомб). Вскоре экипаж Агегьяна участвовал в освобождении Севастополя. А 8 сентября 1944 года, будучи старшим, Агегьян участвовал в высадке 80 отборных морских пехотинцев из состава бригады Героя Советского Союза Цезаря Куникова в Варне.  

Вартан Григорян г. Симферополь Из книги «Великая Отечественная война. Армяне в боях за Крым» (Симферополь, 2009) ...