Место смерти: Владикавказ

По Военно-Грузинской дороге шли юноши и девушки. Они возвращались из комсомольского туристического похода. Полные впечатлений, с букетами цветов, уставшие, но жизнерадостные и веселые, они шумели, громко смеялись. При подходе к городу шлифовщик пассажирского цеха Орджоникидзевского вагоноремонтного завода Сергей Сукасян остановился и поднял руку, призывая к вниманию. Шутки и смех смолкли. — Есть предложение войти в столицу нашей республики организованно, строевым шагом и с песней «Если завтра война», — торжественно произнес он. — Принято единогласно, — громко крикнул кто-то, и комсомольцы стали быстро строиться в колонну. Четко печатая шаг, девушки и парни вошли в город. Сергей махнул рукой и запел: — Если завтра война... Десятки молодых голосов подхватили песню. — Она уже сегодня началась, — вдруг донеслось до его слуха. — а они ее пророчат на завтра! Сергей обернулся на голос и увидел старую женщину с хозяйственной сумкой. Она стояла у самой кромки тротуара, потрясала суковатой палкой и с явной ненавистью к марширующим выкрикивала: — Ироды! Нечестивцы! Парад устроили. Кровавую войну цветами приветствуют. Срывающимся от волнения голосом Сергей скомандовал: — Отставить песню! Коло-н-н-а, стой! Подбежав к старухе, он спросил: — Ты что, бабушка, мелешь? О какой войне говоришь? — О той самой, что войной прозывается, — и плюнув под ноги Сергею, старуха зашагала но тротуару, что-то бормоча себе под нос. Около Сукасяна столпились взволнованные комсомольцы. — Бабка наверняка говорит правду. — сказал кто-то рядом с Сергеем. — Смотрите, вон люди как отрешенные стоят у репродуктора. Парни и девушки, обгоняя друг друга, бросились туда, где в траурном молчании застыли старые, пожилые люди, юные и совсем дети. Когда Сергей подбежал к толпе, то услышал лишь конец сообщения: «...Враг будет разбит. Победа будет за нами». Комсомольцы-вагоноремонтники молча столпились около Сергея. Он смотрел на них и не узнавал. Только что все были веселы, шутили, смеялись. Теперь же их лица были строги и суровы. — Все как один — на фронт! — веско произнес Сергей и зашагал в сторону райкома комсомола. Его товарищи последовали за ним. В Промышленный райком комсомола, несмотря на воскресенье, нельзя было протолкнуться. Только поздно вечером Сергей попал к секретарю. —Комсомольцы нашего цеха... — вместо приветствия начал он. —Решили все как один идти защищать Родину, — перебив Сергея, закончил секретарь райкома. — Так? —Да! —А кто будет работать в тылу? Кстати, товарищ Сукасян, ваш завод переводится «на военные рельсы». Так что иди в свой комитет— там тебя ждут. Все. С первых же дней войны вагоноремонтный завод стал вы¬пускать продукцию, которую требовал фронт. Часть рабочих была призвана в армию, а на тех, кто остался, нагрузка увеличилась вдвое. Люди сутками не уходили с завода. Нередко, расстелив телогрейку, засыпали у станков, чтобы через два-три часа проснуться, выпить кружку кипятка с куском хлеба, сдобренным солью, и снова приняться за работу. Вся страна была переведена «на военные рельсы». Сергей хорошо понимал, что люди в тылу нужны не меньше, чем на фронте, но по-прежнему добивался направления в действующую армию. Просьба была удовлетворена только в марте 42-го года. Но тут его ждало разочарование, — юношу направили в 12-й учебный автополк. Когда же Сукасян попытался доказать, что хочет попасть в стрелковую часть, на него строго прикрикнули: «В армии делают не то, что хотят, а выполняют приказ». Получив специальность военного водителя, Сергей стал доставлять на передовую боеприпасы и продовольствие. Работа была не из легких. У фашистских летчиков даже пустые грузовые автомашины, идущие с фронта, были любимой целью. Они предпочитали безжалостно расстреливать их подальше от заградительного зенитного огня и тогда, когда в небе не было видно наших самолетов. Однажды на колонну автомашин, которые везли снаряды, налетело звено «мессершмиттов». Водители рассыпались по степи. Один из стервятников увязался за автомашиной Сукасяна. Водитель, петляя по степи, постоянно менял направление, но фашист не унимался. Беспрерывно стреляя из пулеметов, он преследовал машину по пятам. И вдруг Сергей увидел небольшой лесок. Он был единственной надеждой на спасение. Но к своему ужасу Сукасян заметил, что стрелка на приборе показывает: «Бензобак пуст». «Конец!» — мелькнуло в голове. Невдалеке показалась большая скирда соломы, и Сергей на пол¬ном ходу врезался в нее. Фашист не заметил этого маневра, так как уже пронесся над своей жертвой и потеряв ее из виду, исчез в облаках. А советский воин, освободив автомашину от со¬ломы и заправив бензином из запасных емкостей, вовремя доставил груз к месту назначения. Потом ему не раз приходилось сталкиваться с фашистскими стервятниками, но только одни раз им удалось поджечь его машину, которая, к счастью, была без груза. Славные дела фронтового водителя Сергея Егизаровича Сукасяна дошли до слуха командира 18-го корпуса, ныне Героя Советского Союза, генерал-лейтенанта Ивана Михайловича Афонина, который взял его к себе. Рядовой Сукасян не раз выручал своего отважного и смелого комкора. — Как-то, — вспоминает Сергей Егизарович, — я и Афонин без охраны выехали на передовую. Недалеко от линии фронта перед нами появились немецкие автоматчики. Как они очутились в нашем тылу, сказать сейчас трудно. Маскируясь кустарником, немецкие солдаты открыли огонь по нашей автомашине и, воспользовавшись тем, что она остановилась, начали окружать нас. Иван Михайлович и я с автоматами в руках выпрыгнули из «виллиса» и стали отстреливаться. Наверное, не¬легко пришлось бы нам, если бы не красноармейцы какой-то воинской части, неожиданно пришедшие на помощь. Ни один из фашистов не ушел — все были перебиты. В конце октября 1944 года комкора Афонина вызвали в штаб 4-го Украинского фронта и направили в другое воинское соединение, а Сергей Егизарович стал рядовым бойцом 320-го гвардейского стрелкового полка, который вместе с другими подразделениями перешел государственную границу и завязал бои на территории Чехословакии. Гитлеровцы, выполняя приказ своего бесноватого фюрера, ценой огромных потерь старались удержать стремительное наступление наших войск. Но все их усилия были напрасны. Части Красной Армии неудержимо продвигались вперед. Освободив. Калинов, 320-й стрелковый полк подошел к населенному пункту Михайловце. Рота, в которой служил Сергей, оказалась в очень невыгодном положении — на открытом месте, у подножия высоты, откуда велся непрерывный огонь. Наши артиллеристы не раз «обрабатывали» ее, но как только бойцы поднимались в атаку, по ним тут же начинал бить пулемет, прижимая их к земле. — Сукасян! Прекрати это фашистское безобразие! — прокричал командир роты. Сергей короткими перебежками обогнул высоту и оказался в тылу противника. И тут он увидел нагромождение трупов, разбитые доты и дзоты, разрушенные постройки. «Кто же из немцев остался в живых и «косит» наших бойцов?» — задал он сам себе вопрос. Сергей притаился в неглубокой воронке и стал наблюдать. Буквально в нескольких шагах от него из око¬па вылезли два солдата в изодранных грязных шинелях и, пригибаясь, заскочили в полуразрушенный дом. Сукасян заглянул в проем двери и увидел: один из солдат прилаживает пулемет, а другой, выставив в пробоину стены автомат, стрелял короткими очередями. — Хенде хох! — громко крикнул Сергей и взял автомат на изготовку. Солдаты от неожиданности выронили оружие и подняли руки. Один из них — длинный, худой и небритый лепетал: — Не стреляйт! Ми нет герман! Ми ест мадьяр! Неволя! Солдат глазами показал на цепь, которой был прикован к ручному пулемету. — Какие же сволочи твои фашисты! — невольно вырвалось у Сергея. — Сволош, сволош фашист, — обрадовался долговязый. Пленные дали ценные сведения. А за образцовое выполнение задания Сукасян был награжден медалью «За отвагу». Это была его первая правительственная награда. В самом начале января 1945 года их полк вышел на оперативный простор. Впереди перед ротой гвардии капитана Литвинова лежало небольшое село Григоровце. В бинокль видны были пустые маленькие улочки. Но бывалый воин хорошо знал повадки гитлеровцев. Стоит пойти в атаку, как все дома заговорят. Разведка боем подтвердила его предположение. Как только небольшая группа бойцов авангарда поднялась во весь рост, тут же «заговорили» вражеские минометы, но место их дислокации засечь не удалось. —Бьют из укрытия, а огонь направляет корректировщик, — пришел к выводу Литвинов и приказал позвать гвардии рядового Сукасяна. —По вашему приказанию явился! — четко доложил Сер¬гей. —Возьмите себе в напарники одного бойца и разведайте дислокацию минометной батареи, а ее корректировщика уничтожьте. Вопросы есть? — Нет! Разрешите приступить к выполнению задания? — Приступайте! В напарники Сергей выбрал Ивана Васильевича Руденко — уже немолодого украинца, рассудительного, степенного и скупого на слово: Вдвоем гвардейцы скрытно подползли к селу и стали внимательно рассматривать в бинокль каждое дерево, так как давно усвоили, что немецкие корректировщики любят «гнездиться» в ветвях. Но ничего подозрительного не увидели. —А не ховается ли наш хриц позади нас где-нибудь на нейтралке? — подал голос Руденко. —Это вполне возможно, — как можно тише сказал Сер¬гей и, оглянувшись назад, навел бинокль на одинокую низко¬рослую, но пышнокронную сосну, запорошенную снегом. Боец обратил внимание на то, что, несмотря на отсутствие ветра, дерево иногда слегка вздрагивало. Сукасян шепотом поделился увиденным с напарником. —Там наш хриц! — уверенно произнес Руденко, рассматривая сосну в бинокль. — Шо будемо робить? Сергей на минуту задумался и затем принял решение — взять корректировщика в плен. Бойцы поплотнее натянули на себя белые маскировочные халаты и по-пластунски медленно поползли к дереву. Перед тем как перейти к решительным действиям, немного передохнули и по сигналу Сукасяна с криком «хенде хох!» оказались под сосной. Немец от неожиданности вздрогнул и свалился сверху вниз вместе с автоматом и рацией. — Молчи! — прижимая палец к губам и потрясая автоматом, гаркнул в самое ухо ошеломленного корректировщика Руденко. — Шнель! — скомандовал Сергей. Но немец и не думал кричать и звать на помощь. Подняв руки, он вращал белесыми глазами, закрывал и открывал тонкогубый рот. В роте корректировщик рассказал все, что знал, объяснил, где укрылись минометчики. Литвинов, не откладывая дело в долгий ящик, разделил бойцов на две группы и стремительно ворвался в расположение гитлеровцев. Бой был коротким. Не ожидая нападения, немцы, побросав минометы, стали убегать. Рассеялись и автоматчики. Население Григоровце, ликуя, с хлебом и солью встретило своих освободителей. Командование высоко оценило подвиг Сергея Егизаровича. На гимнастерке рядом с медалью «За отвагу» засверкал орден Славы 3-й степени. 25 января того далекого 45-го года навсегда прописалось в сердце Сергея Егизаровича. В этот день рота подошла к селу Спишска Бела, которое раскинулось у подножия Татр. Он невольно залюбовался горами, покрытыми снежными шапками, которые напомнили бойцу вершины родного Кавказа. Сердце в груди защемило. Вспомнились близкие друзья, родные... Вокруг было тихо-тихо, так тихо, что, казалось, будто воина — это страшный сон, а явь — чистое голубое небо над головой, величественные горные вершины и село с уютными домиками, откуда не слышно даже собачьего лая! Благодать! Сергей вздохнул и зажмурил глаза. Но в ту же минуту рядом с ним раздался простуженный голос: -- Сукасян, к командиру! Литвинов встретил Сергея невеселой улыбкой. —Догадываешься, зачем позвал? —Так точно, товарищ гвардии капитан. Нужно разведать, где окопались фрицы и какими огневыми средствами они располагают. — Правильно! Действуй! Только будь осторожен. Когда начало смеркаться, Сергей накинул маскировочный халат, проверил автомат, взял несколько гранат и двинулся в путь. Вот и село. До ближайших домиков — рукой подать, метров сто; не больше. Вокруг по-прежнему стояла тишина, и разведчик решил преодолеть оставшееся расстояние короткими перебежками. Но едва он поднялся и сделал несколько шагов, как «заговорили» вражеские минометы, Сергей упал в глубокий снег, вжимаясь в него всем телом. Мины продолжали рваться вокруг него, поднимая тучи снега, смешанного с комьями мерзлой земли. «Заметили, сволочи!» — мелькнуло в голове, и в ту же минуту почувствовал, что его обдало чем-то горячим и бросило в сторону. Сильно контуженный и раненный Сергей лежал на снегу, обсыпанный землей, истекая кровью. Тут, по-видимому, он и нашел бы свою могилу, если бы не молодые жители села Спишска Бела — брат и сестра — Анна и Карол Ирасеки, которые возвращались из партизанского отряда, куда доставляли продукты питания. Они уже были в своем огороде, когда услышали взрывы мин и увидели, как рухнул на снег человек в белом маскировочном халате. —Это русский! — испуганно прошептала Анна, прижимаясь к брату. —Я пойду к нему, — рванулся Карол, — может быть, он еще жив. —И я с тобой. —Нет, вдвоем нас сразу заметят. Минометная стрельба прекратилась, и снова наступила тишина, а вместе с ней на село опустилась темень. Анна и Карол, не сговариваясь, поползли к советскому воину, не думая о том, что если их обнаружат, то неминуема смерть. Из-под снега виднелась рука. Анна дотронулась до нее и отпрянула назад. — Карол! Он жив, но ранен. Кровь горячая. Юноша и девушка с большим трудом дотащили Сергея до своего дома, обмыли и перевязали раны, а потом спрятали в подвале. Несколько дней, пока гитлеровцы были в селе, Анна и Карол жили как на иголках. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Как самых близких встретили. советских воинов-освободителей брат и сестра Ирасеки. рассказав им о спасенном бойце. Командование Советской Армии объявило им благодарность, а Сергей был помещен в медсанбат. На прощание Ирасеки подарили ему часы, которые вместе с адресом положили в карман гимнастерки, и пожелали быстрого выздоровления и возвращения с победой. Через месяц Сергей был удостоен второй медали «За отвагу» и снова зашагал по военным дорогам. Его часть одной из первых ворвалась в Прагу. Советский воин часто видел перед собой молодые лица славных чешских патриотов, которые спасли ему жизни, но после контузии в его памяти образовался «провал». Он забыл их фамилию, а адрес считал потерянным. После того, как отгремели последние залпы войны, Сукасян еще несколько месяцев находился в Чехословакии. Здесь у него появилось много новых друзей. Перед самым отъездом на Родину часы — подарок Ирасеков — испортились. Он сдал их на ремонт в мастерскую, но получить не смог — в день отправления его эшелона она оказалась закрытой. — Возьми часы ты, — сказал советский воин на прощание своему другу Ирабеку Збенику, в доме которого квартировал. — Встретимся — вернешь. Эта вещь мне очень дорога. Минуло долгих семнадцать лет. Все эти годы Сергей часто вспоминал своих спасителей, рассказывал о них своим друзьям, близким, знакомым и сокрушался, что забыл их фамилию, по¬терял адрес. И вдруг в одной из своих книг обнаружил небольшой листок бумаги. В нем было всего две строчки, написанные латинским шрифтом. Это был адрес Ирасеков. Сергей Егизарович тут же написал им письмо, полное горячей благодарности, рассказал о себе и своей семье. Чешские друзья с радостью откликнулись. Так завязалась оживленная переписка, в которую включились и их дети. Дочь Сукасяна Сусанна заочно подружилась с дочкой Карола Верой... Весной 1966 года Сергей Егизарович получил официальное приглашение посетить Чехословакию. Он с большим волнением читал и перечитывал этот документ, вспоминая свои военные дороги, друзей, а особенно Анну и Карола Ирасеков. В течение сорока дней гостил Сукасян в братской стране, и всюду его встречали как родного. Но самой волнующей, конечно, была встреча с теми, кто в морозный январский вечер 45-го года спас ему жизнь. Карол приурочил свой отпуск к его при¬езду и повсюду сопровождал своего советского друга. Много хороших перемен увидел Сергей Егизарович в стране, ставшей на социалистический путь развития. Теперь Сукасян почти каждый год бывает здесь, выступает перед рабочими, студентами, школьниками. Рассказывает им о своей великой Родине, делится воспоминаниями о дружбе между чехословацким и советским народами, о дружбе, скрепленной кровью... Сергей Егизарович Сукасян является почетным гражданином семи городов Чехословацкой Социалистической Республики, награжден многими медалями, знаками, почетными грамотами. Завидная судьба у этого солдата, прошедшего горнило войны, оставшегося в живых и приобретшего множество друзей в братской Чехословакии. В. НИКИТИН (Из книги «Сыны Осетии в Великой Отечественной» том 2)